Жест трагического преображения мира - Октябрьская революция в русской художественной литературе и мемуарной прозе - Центральная Городская Библиотека Кисловодска официальный сайт

Жест трагического преображения мира - Октябрьская революция в русской художественной литературе и мемуарной прозе

Мы пережили Илиады войн

И Апокалипсисы Революций!

М. Волошин "Потомкам"

Октябрь семнадцатого, как бы ни называли его потом противо-борствующие лагери, - ненавистным "большевистским переворотом" или же "Великой социалистической рево-люцией" - явился по своим масштабам самым значительным для всего мира ХХ века.

Не только в ссылках, эмиграции, подполье готовилась русская революция. В салонах, в поэтических кафе, в редакциях эстетских журналов мечтали о революции, призывали ее. Люди жаждали свободы, равенства, братства, социальной справедливости – всего этого действительно не хватало. Революция казалась (а может быть, и была) единственным выходом. К тому же, она хорошо вписывалась в идею русского мессианства. И Серебряный век перьями своих лучших поэтов готовил для нее психологическое (и идеологическое) обеспечение.

Революцию ждали, революцию хотели. И даже странно, что один только Маяковский почти угадал в 1915-м: "Где глаз людей обрывается куцо/ Главой голодных орд/ в терновом венке революций/ грядет шестнадцатый год".

Для Андрея Белого революция - это "Мировая Мистерия", средство изменения мира: "Сначала источник бьет грязно; и косность земли взлетает сначала в струе, но струя очищается, революционное очищение – организация хаоса в гибкость движения новорождаемых форм". Он верил: распятая Россия воскреснет, как Христос, со славою. И принимал Советы депутатов за начало соборной радости.

Во времена революции многие пророчили. "Верю и знаю, что нынешняя лихорадка России на пользу… - пишет Ходасевич в письме 15 декабря 1917 года. - Будет у нас честная трудовая страна умных людей, ибо умен только тот, кто трудится…". Тогда же, в декабре, в стихотворении "Путем зерна" он поэтически формулирует свое отношение к Великой Октябрьской социалистической:

И ты, моя страна, и ты, ее народ,

Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год, -

Затем, что мудрость нам единая дана:

Всему живущему идти путем зерна.

Сам Ходасевич, правда, "путем зерна" идти не захотел и вскоре эмигрировал. Успев сказать (в письме к тому же адресату):
"Быть большевиком не плохо и не стыдно. Говорю прямо: многое в большевизме мне глубоко по сердцу".
Для Александра Блока "произошло чудо и, следовательно, будут еще чудеса". И пока не начались нежданные "чудеса" кровавой и чудовищной братоубийственной Гражданской войны, он будет призывать "всем сердцем слушать музыку Революции".
Не все испытывали восторг, слушая музыку революции в исполнении большевиков. Эренбург в музыке революции слышал "крики убиваемых, пьяный смех, треск револьверов, винтовок, пулеметов, плач "подайте хлебушка, милостивец",… много голосов, но нет среди них радостного…"

Осуждал большевиков и Горький: "Реформаторам из Смольного нет дела до России, они хладнокровно обрекают ее в жертву своей грезе о всемирной или европейской революции".

Рекомендуемые книги (отношение авторов к революции

обозначено цветом букв названия):

	Александр Блок, Андрей Белый. Диалог поэтов о России и революции [печатное издание] / М. Ф. Пьяных, сост. . - Высшая школа, 1990 . - 686,[1] с. : ил ; В пер. - (Библиотека студента - словесника). В книге сопоставлены поэтические произведения двух крупнейших представителей русского символизма - А. Блока и А. Белого, и извлечения из их переписки статей. Идейно-художественное сходство и принципиальные различия в трактовке национальной, историко-философской, духовно-нравственной и эстетической проблематики придавали творческим взаимоотношениям поэтов характер диалога о трагедийных путях Родины и народа, о социальных и духовных исканиях XX столетия.
	Алые сугробы [печатное издание] : повести, рассказы / В. Я. Шишков, Автор; Д. А. Благов, сост. . - М. : Художественная литература, 1990 . - 512 с ; В пер. Повесть "Ватага" (1924), вошедшая в этот сборник, с ее ужасающим натурализмом - не для слабонервных читателей. В. Я Шишков, российский и советский писатель, инженер, лауреат Сталинской премии первой степени, прослеживает развитие негативных сторон народной жизни в условиях революции. Повесть написана на документальном материале, на основе "эпизодов, имевших место в Кузнецком округе, Томской губернии, в 1919 году". Взмахнул широкий топор Напёрстка, сталь хряснула, покатилась голова. А какая-то румяная, в красном платочке тётя сладострастно взвизгнула, нырнула в толпу, но опять вылезла и уставилась разгоревшимися глазами на окровавленный топор... Конечно же, Пушкин дворянских кровей и в наши дни был бы абсолютным белогвардейцем. И, конечно, понёс бы заслуженную кару...
	Апокалипсис нашего времени. Смертное. Уединённое [печатное издание] / В. Розанов, Автор . - Астрель : М. : Мир энциклопедий Аванта +, 2009 . - 318, [1] с. - (Библиотека мудрости). В виде посланий или "олитературенных" житейских заметок, мимолетностей - построен "Апокалипсис нашего времени" В. В. Розанова, посылаемый больным и почти умирающим публицистом из Сергиева Посада каждые две недели или раз в месяц. Куда он посылал его? В "Книжный угол" - маленький журнал, выходивший с перерывами в Петербурге. Откуда посылался "Апокалипсис"? Только ли из святого для России места, из Лавры, знавшей Сергия Радонежского, писал этот художник? Он писал как бы из какой-то собирательной точки общероссийской катастрофы, с тонущего корабля, из волн потопа, резко сгущая, концентрируя свои несчастья. С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историею железный занавес. - Представление окончилось. Публика встала. - Пора надевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось.
	Сочинения. В 4-х т. Т. I. В тупике [печатное издание] : повести: роман / В. Вересаев, Автор; Ю. Фохт-Бабушкин, сост.; И. И. Пчелко, ил. - М. : Правда, 1990 . - 604,[2] с. : ил ; В пер. Роман В. Вересаева "В тупике" неоднократно издавался в 1920-х годах, но с 1930-х годов был изъят из общих фондов библиотек. Это - одно из первых больших произведений в советской литературе о революции и гражданской войне, оно привлекает художественной правдой, гуманистической устремленностью поисков писателя. Трибуна, обтянутая красным сукном, с зелеными ветвями мимоз. Один за другим всходили ораторы. Воздух был насыщен радостным электричеством победного торжествования. Катя видела вокруг жадно прислушивающиеся лица, празднично светящиеся глаза. И как будто не отдельные души были в людях: одна общая душа, большая, как море, торжествовала какое-то великое достижение. Иногда Катю втягивало и уносило с собою это общее настроение – и потом вдруг отшатывало: столько злобы и ненависти было в несшихся призывах. Зачем? Зачем теперь? Неужели и так не слишком много этой ненужной злобы? Почему ни одного призыва к благородству и великодушию победителей? Выступил Леонид. Его речь понравилась Кате. Ругнул буржуев, империалистов и стал говорить о новом строе, где будет счастье, и свобода, и красота, и прекрасные люди будут жить на прекрасной земле. И опять Катю поразило: волновали душу не слова его, а странно звучавшая в них музыка настроения и крепкой веры.
	Воспоминания [печатное издание] / П. Н. Врангель, Автор . - Вече, 2013 . - 478, [1] с ; В пер. - (Путь русского офицера). Барон Петр Николаевич Врангель до сих пор является одной из самых загадочных фигур Российской смуты 1917-1920 гг. Ключ к познанию этой личности лежит в его "Воспоминаниях". В настоящее издание вошли воспоминания генерал-лейтенанта о революции и Гражданской войне в России. С тяжелым чувством я выехал из армии. Восемь месяцев тому назад Россия свергла своего монарха. По словам стоявших у власти людей, государственный переворот имел целью избавить страну от правительства, ведшего его к позорному сепаратному миру. Новое правительство начертало на своем знамени: "Война до победного конца". Через восемь месяцев это правительство позорно отдало Россию на милость победителю. В этом позоре было виновато не одно безвольное и бездарное правительство. Ответственность с ним разделяли и старшие военачальники и весь русский народ. Великое слово "свобода" этот народ заменил произволом и полученную вольность претворил в буйство, грабеж и убийство.
	То, чего не было [печатное издание] : роман, повести, рассказы, очерки, стихотворения / Б. В. Савинков, Автор . - М. : Современник, 1992 . - 720 с ; В пер. Борис Савинков - один из самых эксцентричных людей эпохи русской смуты: он пламенный революционер и непримиримый борец с большевиками, комиссар Временного правительства и союзник Врангеля. А также - блестящий экспрессивный писатель. Да, "черт меня дернул родиться русским". "Народ-богоносец" надул. "Народ-богоносец" либо раболепствует, либо бунтует; либо кается, либо хлещет беременную бабу по животу; либо решает "мировые" вопросы, либо разводит кур в ворованных фортепьяно. "Мы подлы, злы, неблагодарны, мы сердцем хладные скопцы". В особенности скопцы. За родину умирает гордость, за свободу борются единицы. А Мирабо произносят речи. Их послушать - все изучено, расчислено и предсказано. Их увидеть - все опрятно, чинно, благопристойно. Но поверить им, их маниловскому народолюбию, - потонуть в туманном болоте, как белорусский крестьянин тонет в "окне". Где же выход? "Сосиски" или нагайка? Нагайка или пустые слова?
	Доктор Живаго : роман [печатное издание] / Б. Л. Пастернак, Автор . - Эксмо, 2005 . - 638, [1] с ; В пер. - (Библиотека Всемирной Литературы). Роман "Доктор Живаго" - одно из выдающихся произведений русской литературы, на протяжении долгих лет остававшееся закрытым для широкого круга читателей в нашей стране, знавших о нем только по скандальной и недобросовестной партийной критике. Книга, удостоенная высшей из литературных наград мира - Нобелевской премии. "Доктор Живаго" - захватывающая история любви и трагическое свидетельство превращения Российской империи в Советскую Россию. Вы подумайте, какое сейчас время! И мы с вами живем в эти дни! Ведь только раз в вечность случается такая небывальщина. Подумайте: со всей России сорвало крышу, и мы со всем народом очутились под открытым небом. И некому за нами подглядывать. Свобода! Настоящая, не на словах и в требованиях, а с неба свалившаяся, сверх ожидания. Свобода по нечаянности, по недоразумению.
	Записки о революции. В 3 томах. Т.1 Кн.1-2. [печатное издание] / Н.Н. Суханов, Автор . - М. : Политиздат, 1991 . - 383 с ; В пер. Николай Николаевич Суханов (1882-1940) - участник российского революционного движения, экономист и публицист. Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, "Записки о революции" Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году. Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о деятельности политических партий, остроумные характеристики революционных деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени. – А, так вы так?! – сказали рабочие районы и подтянулись, напряглись, ощетинились на врага. Классовый инстинкт тут сделал свое дело. От колебаний, от созерцательности, от расхлябанности почти ничего не осталось в какие-нибудь сутки. Теперь знали твердо: надо защищать свое дело от буржуазии. И авангард петербургского пролетариата стал, без фраз и без преувеличения, рваться в бой. Достаточно было посмотреть на улицах отряды обучавшихся красноармейцев, чтобы увидеть перелом, созданный воскресеньем 29 октября. Смешные, небрежные, неуклюжие толпы равнодушных людей с винтовками превращались в стальные рабочие батальоны. Они знали, что сейчас пойдут делать важное дело, и сознательно, серьезно готовились к кровавой жертве.
	Записки уцелевшего [печатное издание] : роман / С. М. Голицын, Автор . - М. : Орбита, 1990 . - 736 с. ; В пер. "Записки уцелевшего" - это книга воспоминаний о жизни большой дворянской семьи и их многочисленной родни. Российская трагедия 20 века на долгое время превратила этих людей в "бывших" и гонимых. Вместе со всей страной они прошли войны, голод и холод, потерю близких. Тридцать лет подвергались арестам, обыскам, репрессиям, выселениям. Пройдя через все это, они не потеряли чувство сострадания к людям, достоинство, привили детям любовь к Отечеству. Сильные верой и любовью друг к другу, продолжали жить. Быт дореволюционной и нэповской Москвы, дворянских усадеб и русской провинции, точные детали, смешные и трагические эпизоды - все вместила эта документальная семейная сага князя Сергея Михайловича Голицына, советского писателя, инженера-топографа, военного строителя, участника Великой Отечественной войны. Рассказ мой идет на фоне истории России после революции. Буду стараться писать объективно, как летописец, "добру и злу внимая равнодушно", буду передавать факты, надеясь в первую очередь на свою память. А выводы пусть сделают историки XXI века.
	Собрание сочинений. В 6-ти т. Т. 3. Ключ. Бегство [печатное издание] / М. А. Алданов, Автор . - Правда, 1993 . - 543 с. ; В пер. - (Библиотека "Огонек"). Роман "Ключ" - первая книга исторической трилогии об эпохе Октября "Ключ" - "Бегство" - "Пещера". – Возьмите учебник истории, – говорил холодно Браун, – лучше всего не многотомный труд, а именно учебник, где рассуждения глупее и короче, а факты собраны теснее и обнаженнее. Вы увидите, что история человечества на три четверти есть история зверства, тупости и хамства. В этом смысле большевики пока показали не слишком много нового… Может быть, впрочем, еще покажут: они люди способные. Но вот что: в прежние времена хамство почти всегда чем-либо выкупалось. На крепостном праве создались Пушкины и Толстые. Теперь мы вступили в полосу хамства чистого, откровенного и ничем не прикрашенного. Навоз перестал быть удобрением, он стал самоцелью. Большевики, быть может, потонут в крови, но, по их духовному стилю, им следовало бы захлебнуться грязью. Не дьявол, а мелкий бес, бесенок-шулер, царит над их историческим делом, и хуже всего то, что даже враги их этого не видят.
	Собрание сочинений. В 30-ти т. Т. 9-16. Красное колесо : Повествование в отмеренных сроках [печатное издание] / А. И. Солженицын, Автор; Н. Д. Солженицына, ред. - М. : Время. Эпическое повествование выдающегося русского писателя А.И.Солженицына охватывает события истории Российского государства первой четверти XX века. Панораму общественной жизни страны автор дает через подлинные образы заметных деятелей того времени: политиков, военачальников, революционеров. Когда великий миг приходит и стучится в дверь, его первый стук бывает не громче твоего сердца – и только избранное ухо успевает его различить.
	Крушение империи [печатное издание] : роман / М.Э. Казаков, Автор . - М. : Художественная литература, 1990 . - 782 с. ; В пер. Главное произведение советского прозаика М. Э. Козакова - роман "Крушение империи" (1956), в первоначальном виде опубликованный четырьмя частями в 1929-1939 годах под названием "Девять точек". Это пространное повествование, в котором события 1913-1917 годов излагаются в манере, сочетающей документальность и художественный вымысел. Полностью и в переработанном виде он впервые был опубликован только после смерти писателя. Толпа ждала. Но была ли это толпа? Всегда безыменная, таящая в себе всегда неизвестное и неожиданное, - изменчивая и неуверенная?.. Нет! Это был народ. Рабочие и работницы, матросы и солдаты, пролетарии и крестьяне, - это был народ. Он принес сюда свою силу, свою волю, свою решимость: это было несокрушимое оружие победы, каким владеть могла только революция. …Последняя минута ожидания, минута трепетной тишины - и буря народного ликования поднялась с площади и закружилась на ней: на крыльце вокзала стоял Владимир Ильич Ленин.
	Любовь к электричеству [печатное издание] : роман / В.П. Аксенов, Автор . - М. : Издательство политической литературы, 1974 . - 384 с. ; В пер. Гений террора, инженер-электрик по образованию, неизменно одетый по последней моде джентльмен Леонид Борисович Красин - фигура легендарная, но забытая. В московских дореволюционных салонах дамы обожали этого денди, будущего члена правительства Ленина. Красину посвятил свой роман Василий Аксенов. Его герой, человек без тени, большевистский Прометей, грабил банки, кассы, убивал агентов охранки, добывал оружие, изготавливал взрывчатку. Ему - советскому Джеймсу Бонду - Ленин доверил "Боевую техническую группу при ЦК" (боевой отряд РСДРП). Таких героев сейчас уже не найти. Да и Аксенов в этом романе - совсем не тот Аксенов, которого мы знаем по "Коллегам" и "Звездному билету". Строгий, острый на язык, страшный по силе описания характеров, он создал гимн герою ушедшей эпохи. Книга о революции, как болезни. Неизлечимой болезни, которая косила людей разных возрастов и социальных групп. Болезнь, от которой нельзя было ни прививку сделать, ни лекарство найти. Между тем революция есть малый апокалипсис истории, как и суд внутри истории. Революция подобна смерти, она есть прохождение через смерть… неизбежное следствие греха…
	Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре [печатное издание] / М. Горький, Автор . - СПб. : Азбука - классика, 2005 . - 220 [3] c. Пожалуй, только Максиму Горькому удалось с подлинно эпическим размахом отразить в своем творчестве историю, быт и культуру России первой трети ХХ века. Это относится не только к его прозе и драматургии, но и к мемуаристике. Прежде всего - к "Заметкам из дневника", имевшим первоначальное название "Книга о русских людях, какими я их знал"; к знаменитым литературным портретам Чехова, Льва Толстого, Короленко, Леонида Андреева, Сергея Есенина, Саввы Морозова, а также к "Несвоевременным мыслям" - хронике времен Октябрьской революции, в которой Горький дал уникальный ряд русских характеров - от интеллигентов до философствующих босяков, от революционеров до ярых монархистов Все то, что я говорил о дикой грубости, о жестокости большевиков, восходящей до садизма, о некультурности их, о незнании ими психологии русского народа, о том, что они производят над народом отвратительный опыт и уничтожают рабочий класс - все это и многое другое, сказанное мною о "большевизме" - остается в полной силе. Наша революция дала полный простор всем дурным и зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила в сторону от себя все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны. Мы видим, что среди служителей Советской власти то и дело ловят взяточников, спекулянтов, жуликов, а честные, умеющие работать люди, чтоб не умереть от голода, торгуют на улицах газетами, занимаются физическим трудом, увеличивая массы безработных.
	Окаянные дни [печатное издание] / И. А. Бунин, Автор . - СПб. : Азбука - классика, 2008 . - 312, [2] с. И.А.Бунин - первый русский лауреат Нобелевской премии, безупречный стилист, мастер русской прозы. Писатель с подлинной болью за свою родину повествует об оскудении дворянских усадеб, жестоких нравах деревни, сложной психологии русского человека, и делает это в совершенстве, с присущей его перу пластической, предметной изобразительностью и точностью описаний. Свое отношение к Октябрьской революции и власти большевиков Иван Бунин открыто выразил в дневниковой книге "Окаянные дни". Народу, революции все прощается, – "все это только эксцессы". А у белых, у которых все отнято, поругано, изнасиловано, убито, – родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сестры, – "эксцессов", конечно, быть не должно. "Революции не делаются в белых перчатках…" Что ж возмущаться, что контрреволюции делаются в ежовых рукавицах? Повар от Яра говорил мне, что у него отняли все, что он нажил за тридцать лет тяжкого труда, стоя у плиты, среди девяностоградусной жары. "А Орлов-Давыдов, – прибавил он, – прислал своим мужикам телеграмму, – я сам ее читал: жгите, говорит, дом, режьте скот, рубите леса, оставьте только одну березку, – на розги, – и елку, чтобы было на чем вас вешать".
	Потерянная Россия [печатное издание] / А. Ф. Керенский, Автор; Т. Прокопов, авт. вступ. ст. - М. : Вагриус, 2007 . - 538 [2] c. : ил ; В пер. "Я взял Россию в свои руки" - так говорил Александр Федорович Керенский (1881 - 1970) после того, как стал председателем Временного правительства в июле 1917 года. Взял... и не удержал. Уже в ноябре ему пришлось оставить Петроград, почти без сопротивления отдав власть большевикам во главе с Лениным. Долгое время он воспринимался в Советской России как "политический курьез, оседлавший волну революции", и чуть ли не анекдотическая фигура. Но так ли это на самом деле? Воспоминания, мемуарные заметки и политический дневник А.Ф.Керенского, собранные в книге, дают об авторе новое представление. Читатель сможет оценить незаурядный интеллект и аналитические способности Керенского, увидеть его как талантливого политика, блестящего оратора и великолепного публициста. Но самое главное - попытаться найти ответы на вопросы: были ли у него шансы надолго возглавить страну, где в разгар войны царь отрекся от престола? Понимал ли он, любимец либеральной интеллигенции, чего ждет от него народ? Имел ли продуманные и выполнимые планы на будущее? Если бы тогда [в 1917] было телевидение, никто бы меня не смог победить!
	Севастополь [печатное издание] / А. Г. Малышкин, Автор. - Л. : Лениздат, 1986. - 348 c. История молодого интеллигента, с февральских дней мечущегося в поисках политической правды и своего места в ней, - все время страстно проверяется самой жизнью, ее суровыми законами. Правда пролетариата должна быть выше моей маленькой индивидуальной правды - на этом идейном стремлении построен весь роман. А заметно изменилось к осени матросское обличье. Скрылись с улиц, митингов и бульваров пестрые веселые форменки, молодецкие груди нараспашку; вместо смешливого, будто всему дружественного прищура матросских глаз встречалась чаще сердитая исподлобная скука… Флот надел черные, наглухо застегнутые бушлаты, черные бескозырки - и от этого улицы поугрюмели сразу. К осени приташнивать стало матроса от вольготной дармоедной жизни, вшивела от тоски душа. На севере громыхало настоящее, грозовое, делались дела. Балтийцы сортировали офицеров, булгачили столицу, как хотели, не спуская с мушки питерские дворцы, и правительство избегало или не смело им перечить. В Севастополе же жилось смирно. И зацепки для настоящего дела не было. Узнали как-то, что на крымском побережье еще ютится и правительствует в своих удельных имениях остатная романовская нечисть - великие князья, княгини, принцы. Матросы прошли с облавой вплоть до Ялты, навели контроль, взяли великих под караул, перевели на обыкновенное гражданское положение, навластвовались - опять засосала скука.
	Тихий Дон [печатное издание] : [роман : В 2-х т.] / М. А. Шолохов, Автор . - М. : Эксмо, 2006 . - 701, [2] с. "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. За кусок хлеба, за делянку земли, за право на жизнь всегда боролись люди и будут бороться, пока светит им солнце, пока теплая сочится по жилам кровь.
	Моя жизнь. Опыт автобиографии [печатное издание] / Л. Д. Троцкий, Автор . - М. : Книга, 1990 . - 326 с. Лев Давидович Троцкий – революционер-марксист, политический деятель, мыслитель, антагонист Сталина, один из умнейших людей своей эпохи. Автобиографическая книга "Моя жизнь" стала главным произведением автора, которое подвело итог его революционной деятельности в СССР. Это уникальная книга, в которой история предстает не просто глазами свидетеля исторических событий, а глазами непосредственного создателя истории. Его личная жизнь и постоянная борьба за лидерство, начиная с детства и заканчивая изгнанием из СССР, разворачиваются на широком историческом фоне революций и переворотов начала ХХ века. Сплошным безумием революция кажется тем, кого она отметает и низвергает... Часы высшего напряжения духовных сил охватывают в известные моменты все стороны личной деятельности, связанной с движением масс. Такими днями были для "вождей" дни октября. Подспудные силы организма, его глубокие инстинкты, унаследованное от звериных предков чутье - все это поднялось, взломало двери психической рутины и - рядом с высшими историко-философскими обобщениями - стало на службу революции. Оба эти процесса, личный и массовый, были основаны на сочетании сознания с бессознательным, инстинкта, составляющего пружину воли, с высшими обобщениями мысли.
	Хождение по мукам [печатное издание] : [роман] / А.Н. Толстой, Автор . - М. : Советская Россия, 1977. - 736 с. Жизнь нашей страны на рубеже двух эпох, резкие изменения духовного мира людей под вилянием революции - вот основная тема эпопеи "Хождение по мукам". А.Н.Толстой писал книгу более двадцати лет. По словам самого автора, работа над трилогией была для него процессом познания жизни в сложную, полную противоречий историческую эпоху. В первой части "Сестры" мы видим реалистическое изображение жизни русского общества в предревлюционный период. В следующих частях - "Восемнадцатый год" и "Хмурое утро" писатель обращается к широкому воплощению жизни всего народа в переломный момент развития, стремится показать организованные и активные силы революционной эпохи. Весь круг людей, где жила Катя, видел в революции окончательную гибель России и русской культуры, разгром всей жизни, мировую пугачевщину, сбывающийся Апокалипсис. Была империя, механизм ее работал понятно и отчетливо… Мужик пахал, углекоп ломал уголь, фабрики изготовляли дешевые и хорошие товары, купцы бойко торговали, чиновники работали, как часовые колесики. Наверху кто-то от всего этого получал роскошные блага жизни. Поговаривали, что такой строй несправедлив. Но – что же поделаешь, так бог устроил. И вдруг все разлетелось вдребезги, и – развороченная муравьиная куча на месте империи… И пошел обыватель, ошалело шатаясь, с белыми от ужаса глазами…» Она ничего не понимала в происходящем! Революция представлялась ей грозовой ночью, опустившейся на Россию. Она боялась некоторых слов: например, совдеп казался ей свирепым словом, ревком - страшным, как рев быка, просунувшего кудрявую морду сквозь плетень в сад, где стояла маленькая Катя.
	Циники [печатное издание] : [роман] / А.Б. Мариенгоф, Автор . - М. : Современник, 1990. - 112 с. Роман "Циники" представляет собой сценарий кинофильма, где судьбы его героев разворачиваются на фоне того времени, в котором им предназначено было жить. Постановочные кадры этого "кинофильма" перемежаются кадрами документальными - прием, теперь столь хорошо нам известный. А тогда русский поэт-имажинист Анатолий Мариенгоф был первым, кто применил "киноглаз" в русской литературе. Прообразом событий, описанных в "Циниках", стала трагическая история взаимоотношений Вадима Шершеневича и актрисы Юлии Дижур. Роман, описывающий период жизни страны с 1918 по 1924 год, включает в себя множество автобиографических мотивов. Произведение, рассказывающее об ужасах послереволюционного времени, голоде в Поволжье, становлении нэпа, неустроенности бывших разночинцев, институток и интеллигенции, праздном прожигании жизни, понятное дело не могло быть опубликовано в СССР. В революции самое приятное - в ее неожиданности... Мне всегда казалось, что во время революции люди убивают друг друга, на улицах по утрам над кровавыми лужами сгущается пафос, а вместо обычного уличного шума гремит Марсельеза и Интернационал. Знаете, как на картине Делакруа: кучерявые мужчины с пистолетами, едкий пороховой дым от выстрелов, Свобода ведёт народ держа в руках знамя и освещает путь вперёд своей сочной грудью. Оказалось, что на самом деле во время революции люди делают невообразимые глупости и нет никакого пафоса. Люди замерзают, болеют, умирают от тифа, а их истощённые тела валяются на улице, примерзая просвечивающими рёбрами к лужам.

"Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания.