Нас водила молодость в сабельный поход: Библиотека юного революционера

Бросаясь в технику, науку, литературу, спорт или шахматы молодежь как бы завоевывает себе шпоры для будущих больших дел. Во всех этих областях она соперничает с плохо подготовленным старшим поколением, кое где догоняет и перегоняет его. Но при каждом прикосновении к политике - обжигает себе пальцы. У нее остаются, таким образом, три возможности: приобщиться к бюрократии и сделать карьеру; молчаливо подчиняясь гнету, уйти в хозяйственную работу, в науку или в свои маленькие личные дела; наконец, спуститься в подполье, чтоб учиться бороться и закаляться для будущего.

Л.Д. Троцкий

Мы надежды борцов не посмеем предать,

Красоту революции нам утверждать.

Мы – наследники честных и пламенных слов,

И великой любви, и смертельных боёв.

И в час, грозою опалённый,

Раздумий и сомнений час,

Великой правдой озарённый,

Весь мир надеется на нас!

Н.Н. Добронравов "Сыновья революции"

Футурист Маяковский саму революцию назвал "детской" ("Ода Революции"), а впоследствии назовет СССР "страной-подростком". Кстати, средний возраст русского революционера XIX века - 21 год. Бунты, демонстрации, кружки - занятия для гимназистов и студентов. Именно образованная молодежь стала передовым отрядом в борьбе за свободу.

Русская детская литература на протяжении своей истории тяготела к назидательности. До революции с помощью детских книг стремились воспитать доброго христианина, после революции - послушного коммуниста.

"Детская книга занимала выдающуюся роль в том огромном арсенале, с помощью которого старая буржуазия боролась против социализма, - писал Л. Кормчий (дивная фамилия!) в газете "Правда" в 1918 году. - Буржуазия, прекрасно понимая силу детской книги, с ее помощью укрепляла свою власть… Мы сражаемся и умираем, но, прежде чем захлебнуться собственной кровью, мы должны выхватить это сильнейшее оружие из рук наших врагов".

К изданию детских книг привлекли самых талантливых писателей и художников. Одним из главных идеологических посылов стал лозунг: "Мистику и фантастику из детских книг ДОЛОЙ!!!" Ведь сказки - это якобы издержки буржуазной культуры.

В 1925 году Галина и Ольга Чичаговы проиллюстрировали плакат, который призвал к революции в детской иллюстрации в новом Советском Союзе. На левой панели были традиционные персонажи из русских сказок и фольклора - короли, королевы, жар-птица, Баба Яга, крокодил в элегантном колпаке и халате.

В правой части сестры изобразили, что должен рисовать советский художник и о чем должен писать советский писатель: Ленин на плакате указывает на темы техники, природы, труда, борьбы. "Новая книга поможет воспитать новую смену" - вот главный месседж плаката.

Сами дети, однако, ясно давали понять, что они думают на эту тему. Вот что писала в 1960 г. Светлана Гузенко в своей книге "До Игоря. Мои воспоминания о советской юности":

"На годовщину Октябрьской революции наш класс поставил короткую пьесу, в которой отряд пионеров изгоняла героев русских сказок как "антисоветских элементов"… Председатель отряда, девочка по имени Зоя Мечова, встала и произнесла вступительную речь. Она объяснила, что старые сказки о принцах и принцессах, эксплуататорах простого народа, не подходят для советских детей. А феи и Дед Мороз – это мифы, выдуманные, чтобы обманывать детей. Начался суд. В зал суда втащили Золушку. Она обвинялась в предательстве рабочего класса… За ней шёл Дед Мороз, которого обвиняли в том, что он спускается по дымоходу, чтобы шпионить за людьми. Одного за другим всех персонажей приговорили к ссылке… Зоя Мечова произнесла заключительную речь, но её никто не услышал. Дети, сидевшие в зале, стали кричать: "Верните их! Верните! Не убивайте их!" Шум был оглушительный".

В нешуточных битвах, определявших, на каких книгах следовало воспитывать грядущие поколения небывалого в мировой истории государства, участвовали учёные, педагоги, писатели, а также политики и даже карательные органы. Немаловажную роль в формировании детской книги нового образца играли художники-иллюстраторы, помещавшие предлагаемый им словесный материал в форму, соответствовавшую духу времени. Одним из ведущих мастеров в этой области являлся ленинградец В.В. Лебедев.

В 1925 году вышла "Азбука" Владимира Лебедева, вступившая в непримиримую борьбу с "Азбукой в картинах" Александра Бенуа 1904 года. Строгие черные буквы и черные же рисунки животных рядом с ними против роскошных красочных иллюстраций со сценами буржуазного мира, с которым боролся большевизм. Одна из страниц изображала русскую букву (буква "И", "игрушки") с целой кучей кукол, по всей видимости довольно дорогих. В одной только этой иллюстрации чувствуется высокий класс, привилегированное положение читателя, слышится, как нянечка ступает по ковру в детской. На другой картинке (буква "З", "звезды") какие-то франты в напудренных париках стоят на открытом балконе в Санкт-Петербурге и смотрят в телескоп на звезды. Очаровательные сценки, но они являют собой все то, от чего большевики хотели уйти.

В "Азбуке" Лебедева каждая буква четко отпечатана, украшена лаконичными, и вместе с тем очень динамичными очертаниями животных. Это действительно алфавит новой эпохи. В отличие от большинства учебных пособий того времени, "Азбука" Лебедева подчёркнуто аполитична: А - акула, автомобиль; Л - лампа, лебедь, лопата; П - паровоз, петух, перо, пила; Я - якорь, ящерица. Никаких развевающихся знамён, порванных цепей, пионерских галстуков и серпов, перекрещенных с молотом. В целом же книжка следует мысли художника, утверждавшего: "Никакой рисунок, даже самый хороший, не будет любим ребёнком, если он не ответит на его вопрос, не удовлетворит его познавательного интереса". Работа В.В. Лебедева на поприще детской книги была оборвана резко и грубо. 1 марта 1936 года "Правда" опубликовала редакционную статью с выразительным названием "О художниках-пачкунах". В ней говорилось: "Среди средневековых преступных профессий одна из самых мрачных и жестоких - это уродование детей. Мастера этого дела назывались компрачикосами... Компрачикос - страшная гримаса Средневековья. Но не странно ли, не дико ли встретить в наши дни, в нашей стране людей, которые уродование детей сделали своим мастерством, - конечно, на бумаге, только на бумаге, только в рисунке. Вот книга, которую перелистываешь с отвращением, как патологоанатомический атлас... Словно прошёл по всей книге мрачный, свирепый компрачикос, смертельно ненавидящий всё естественное, простое, радостное, весёлое, умное, нужное, - и всё испортил, изгадил, на всём оставил грязную печать. А сделав своё скверное дело, расписался с удовольствием: Рисунки художника В. Лебедева... Нигде формализм не разоблачает себя до такой степени, как в рисунках для детей. Именно здесь со всей силой выступают его пустота, мертвечина, гниль. Пачкотня в детской книге реакционна, потому что она отрицает полностью и начисто весь реальный детский мир... Только борьба с левацким уродством откроет путь для подлинного и полноценного оформления советской детской книги". В.В. Лебедев ещё найдёт в себе силы, чтобы оправиться от этого удара: он вновь будет иллюстрировать детские книги, в том числе - стихи любимого им С.Я. Маршака. Но произойдёт это лишь много лет спустя...

Страница "Антирелигиозной азбуки" М. Черемных, издание 1933 г.

А тем временем алфавит детей революции становился все более политизированным и непримиримым. Самыми актуальными темами становились революция и гражданская война, борьба с врагами Советской власти, интернациональное единство.

Борьба с врагами разворачивалась не только на страницах книг. В жизни многие активисты делали карьеры, борясь с классической русской литературой. Содержание списков запрещенных книг шокировало даже "буревестника революции" М. Горького. В статье "О новом и старом" он замечал: "...О прошлом, которое теперь уходит, чтобы не возвратиться, книги расскажут детям лучше, умнее, чем отцы и матери". Недаром писатель еще в 1918 году начал работу по отбору произведений классической литературы для детских изданий. Горький был убежден в особой ценности этих произведений для формирования личности ребенка в новых исторических условиях. Позже, в 20-е годы, Горький в ряде статей резко осудил против теорий социологов-вульгаризаторов, по чьей инициативе из детских библиотек изымались произведения классической литературы.

Фрагмент картины Э. Хэйла "The Drums of the Fore and Aft" и обложка издания сказки С. Могилевской 1962 г.

Однако советским детям нужны были новые герои и образцы для подражания. Мальчик с ружьем, ребенок, героически гибнущий на баррикадах - ведущий лейтмотив многочисленных книг для подрастающего поколения страны победившего пролетариата, хотя ничего принципиально нового здесь искать не пришлось (см. мифологию Французской революции или рассказ Р. Киплинга "Барабанщики тылового-передового"). Рассказы и повести Ф. Гладкова, Вс. Иванова, А. Серафимовича, И. Эренбурга, М. Шолохова пропагандируют героический подвиг во имя утверждения и победы социализма и коммунизма. И даже старое доброе слово "сказка" наполняется новым революционным и жертвенным содержанием - "Сказка о Мальчише-Кибальчише" А. Гайдара или "Сказка о громком барабане" С. Могилевской. Сказка Могилевской родилась в тридцатые, когда о судьбах барабанщиков охотно писались книги и пелись песни. "Погиб наш юный барабанщик, но песня о нем не умрет!". Фриц Вайнек из немецкой песни, которая легла в основу "Маленького барабанщика" М. Светлова был вообще-то не барабанщиком, а трубачом, и не юным, а просто низкорослым - взрослым дяденькой из немецкого революционного "Союза Спартака". Он действительно погиб, "пулей вражеской сраженный", хотя и не так романтично, как в песне.

Новый герой, которому Революция дала ему право на равных со взрослыми бороться, воевать, сражаться и, как следствие, гибнуть за свое и общее интернациональное счастье в борьбе с гнусными врагами - буржуазией, аристократией, белыми, позже - нэпманами, церковниками, шпионами и лазутчиками всех мастей.

Если на заре ты начнешь стрелять из тысячи батарей в солнце, оно все равно взойдет. Я, может быть не меньше тебя ненавижу этот встающий день, но для того, чтобы пришло завтра, нужно стойко встречать жестокое светило, нужно помогать людям пройти сквозь его лучи, а не цепляться за купол церквушки, на котором вчера теплился, угасая, закат!

И. Эренбург

Иллюстрация художника А. Ворожецкого, издание 1926 г.

Неустанно напоминалось о том, как "хорошо в стране Советской жить", и как плохо - во всем остальном мире детям, особенно "желтеньким и черненьким". Вот поэма Полиена Яковлева "Дзынь-Фу-Фун", изданная в Ростове в 1926 году. Душераздирающий рассказ о "косоглазеньком мальчонке", нищем китайчонке и его сестренке "ростом с пальчик" Ляо-Фиа-Сун. Однажды бедняги попадают в богатый квартал для иностранцев-буржуев, за что их безжалостно избивает полицейский. Затем в порту на них натравливает бульдога злодейский капитан-англичанин. Но тут случается чудо - сироты встречаются с матросиком Яшей. Яша - "счастье, гордость, сила наша, украшенье комсомола" - забирает их на советский пароход, они плывут в СССР, где "все турчата, япончата, негритята, китайчата, - для советской стороны ребятишки все равны". Правда, автор почему-то продолжает называть Дзынь-Фу-Фуна и Ляо-Фиа-Сун "косоглазыми"... Дальше все как в сказке - детишки живут у Яшиной мамы, объедаются пирогами, ходят в школу, становятся то ли октябрятами, то ли пионерами (тут текст книги вступает в разнобой в иллюстрациями), им снится добрый Владимир Ильич. Но "тоскует сердце наше о китайских детях, Яша". Дзынь и Ляо с флагом и барабаном возвращаются в Китай, чтоб возглавить там революцию детей...

Иллюстрация Н. Альтмана к стихотворению Н. Асеева "Красношейка", 1926 год

Книги о героическом прошлом рабочего класса, книги об Октябрьской революции и защите родины в годы гражданской войны внушали советской молодежи любовь и уважение к своим предшественникам, от которых они приняли эстафету борьбы за коммунистические идеалы. И многие из них - написанные живо и талантливо - сами стали классикой. А. Гайдар, Н. Островский, В. Катаев не противопоставляли гуманизм и героику, так как героический подвиг совершается во имя утверждения и победы подлинной человечности. Подвиг личности вдохновляется высокой любовью к людям. Вот суть этой новой концепции человека, которая поставила молодую детскую прозу на путь новаторских исканий с самых первых лет ее зарождения.

Детская литература нуждалась в сильной поддержке со стороны государства и получила ее в невиданных до того масштабах. Но в то же время детская литература стала заложницей идеологии, что не могло не тормозить ее развитие. Она пережила второе рождение не столько благодаря Октябрю, сколько благодаря усилиям писателей, художников, критиков, педагогов и библиотекарей еще в дооктябрьские десятилетия. Октябрь придал ей свою идеологическую окраску. Собственный же язык (а это главное в искусстве) она получила раньше. Книги писателей советского периода все еще переиздаются - и причина не в идейном содержании, а в высоком искусстве. Русская детская книжность только в XX веке обрела полноправный статус литературы, пережила свой "золотой век" следом за "веком серебряным", в веке поистине "железном".

При составлении очерка использовались материалы сайта Год литературы и блога Музей детской книги

	Белеет парус одинокий [печатное издание] : [повесть] ; [12+] / В. П. Катаев, Автор . - Комсомольская правда, 2010 . - 253, [2] с ; В пер. - (Великие писатели. Золотая коллекция для юношества). Повесть "Белеет парус одинокий" переносит читателя в Одессу начала XX века, в самую бурю событий первой русской революции. Братья Петя и Павлик Бачей с отцом возвращаются с летнего отдыха в город. Революционные события настигают их просто по дороге - они спасают матроса с восставшего броненосца "Потемкин" от преследующих его стражников. Так революция входит в жизнь Пети и его друга Гаврика Черноиваненко, простого рыбацкого мальчишки. "Белеет парус…" - первая книга из великолепного цикла "Волны Черного моря". А матрос, перекрывая шум, продолжал: - Значит, выходит, что у нас буржуй отнимают три четверти нашего труда. А мы что? Как только мы подымем голову, так они нас сейчас шашкой по черепу - трах! Бьют еще нас, товарищи, сильно бьют. Подняли мы красный флаг на "Потемкине" - не удержали в руках. Сделали восстание - то же самое. Сколько нашей рабочей крови пролилось по всей России - страшно подумать! Сколько нашего брата погибло на виселицах, в царских застенках, в охранках! Говорить вам об этом не приходится, сами знаете. Вчерась, кажется, хоронили вы одного своего хорошего старика, который тихо и незаметно жизнь свою отдал за счастье внуков и правнуков. Перестало биться его старое благородное рабочее сердце. Отошла его дорогая нам всем душа. Где она, тая душа? Нет ее и никогда уже не будет... А может быть, она сейчас летает над нами, как чайка, и радуется на нас, что мы не оставляем своего дела и собираемся еще и еще раз драться за свою свободу до тех пор, пока окончательно не свергнем со своей спины ненавистную власть...
	Как закалялась сталь [печатное издание] / Н. Островский, Автор. - М. : Детская литература, 1977. - 384 с. Всемирно известный автобиографический роман советского писателя Н. Островского, в котором в яркой художественной форме раскрывается образ молодого борца революции Павла Корчагина. Когда человек живет не для себя, когда он растворяется в общественном, то его трудно убить, ведь надо убить все окружающее, всю страну, всю жизнь. Я погиб частично, но мой отряд процветает. И боец, который, умирая, в цепи слышит победное "ура" своего отряда, получает последнее и какое-то высшее удовлетворение.
	Повесть о суровом друге [печатное издание] / Л. Жариков, Автор. - М. : Советская Россия, 1980. - 352 с. Герои "Повести о суровом друге" - шахтеры Донбасса и их дети, время действия - революция и гражданская война. На примере жизни подростков из рабочих семей Васи Руднева и Лени Устинова писатель как бы объясняет читателям невозможность дальнейшего нищенского существования народа, обосновывает необходимость серьезных революционных перемен в стране. Повесть является первой книгой трилогии Леонида Михайловича Жарикова об Октябрьской революции и Гражданской войне в России. Вторая книга - "Червонные сабли", третья - "Судьба Илюши Барабанова". Человек двадцать жандармов пробивались сквозь толпу к недостроенной баррикаде, где развевался смоченный кровью флаг. Другие бросились к дяде Митяю, которого плотной стеной окружили рабочие. Вот жандармы схватили флаг и стали рвать его. Дядя Ван Ли бил их палкой, но она сломалась. Из толпы отделился рабочий, отбежал в сторону, расстегнул ворот рубашки, достал из-за пазухи красный лоскут и стал прикреплять его к обломанной палке. Казак с лошади ударил его плетью по лицу, и рабочий упал вместе с флагом. Но тут какая-то барышня с зонтиком мигом сняла чехол, и в ее руках вместо зонтика затрепетал на ветру красный флаг. Усатый городовой схватил барышню за косы и пригнул ее голову к земле, но рабочие подхватили зонтик-флаг, и он поплыл над головами, переходя из рук в руки.
	Приключения Чиполлино [печатное издание] / Дж. Родари, Автор; Ф. М. Двин, Переводчик; В. А. Жигарев, худож. . - Омега, 2008 . - 203 [1] c : ил. ; [10] л. цв. ил. - (Школьная библиотека). Революционная сказка известного итальянского писателя. Главный герой, мальчик-луковка по имени Чиполлино, борется с несправедливостью, защищая обиженных богачами-дармоедами. После многих приключений становится во главе успешного народного восстания. – Бедный ты мой отец! Тебя засадили в каталажку, как преступника, вместе с ворами и бандитами!.. – Что ты, что ты, сынок, – ласково перебил его отец, – да ведь в тюрьме полным-полно честных людей! – А за что же они сидят? Что плохого они сделали? – Ровно ничего, сынок. Вот за это-то их и засадили. Принцу Лимону порядочные люди не по нутру. – Значит, попасть в тюрьму – это большая честь? – спросил он. – Выходит, что так. Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но у принца Лимона все наоборот: воры и убийцы у него во дворце, а в тюрьме сидят честные граждане.
	Три Толстяка [печатное издание] / Ю. К. Олеша, Автор . - Самовар, 2008 . - 141 , [2] с : ил. - (Школьная библиотека). В одной неизвестной стране процветает тоталитарный режим. Три Толстяка, магнаты-монополисты по хлебу, углю и железу, держат людей в "ежовых руковицах". Население государства делится на две группы: "народ", представленный бедняками, голодающими, рабочим людом, и "толстяки", в число которых входят богачи, обжоры и бездельники. Роман-сказка "Три Толстяка" - первое прозаическое произведение Юрия Олеши. Оно на долгие годы прославило своего автора и стало одним из самых любимых и востребованных. Эта сказка пронизана революционной романтикой, верой в светлое будущее. Жуткая ночь наступила для богатых и толстых.
	Школа [печатное издание] : повесть / А. П. Гайдар, Автор; В. Дугин, худож. . - Либри пэр бамбини, 2016 . - 174, [1] с. : ил ; В пер. - (Школьная библиотека). Тихий, провинциальный Арзамас, учёба в реальном училище, взбудоражившая весь город весть о революции, митинги, сражения Гражданской войны… Всё это не только перипетии сюжета, но и детали реальных детства и юности писателя. Даже фамилия героя - Гориков - созвучна настоящей фамилии Гайдара - Голиков. Может, поэтому он сначала опубликовал повесть под названием "Обыкновенная биография", и лишь через год она вышла под другим "именем" - "Школа". Гайдар нашёл более точное название, ведь книга не столько о судьбе мальчишки, юность которого пришлась на насыщенные и сложные годы в истории страны, сколько о становлении характера, умении делать выбор и нести ответственность за каждый свой поступок. Именно эти качества отличают честного и порядочного человека - в любые времена и в любой стране. Наш отряд носил гордое название "Особый отряд революционного пролетариата". Бойцов в нем оказалось немного, человек полтораста. Отряд был пеший, но со своей конной разведкой в пятнадцать человек под командой Феди Сырцова. Всем отрядом командовал Шебалов - сапожник, у которого еще пальцы не зажили от порезов дратвой и руки не отмылись от черной краски. Чудной был командир! Относились к нему ребята с уважением, хотя и посмеивались над некоторыми из слабостей. Одной его слабостью была любовь к внешним эффектам: конь был убран красными лентами, шпоры (и где он их только выкопал, в музее, что ли?) были неимоверной длины, изогнутые, с зубцами, - такие я видел только на картинках с изображением средневековых рыцарей; длинный никелированный палаш спускался до земли, а в деревянную покрышку маузера была врезана медная пластинка с вытравленным девизом: "Я умру, но и ты, гад, погибнешь!" Говорили, что дома у него осталась жена и трое ребят. Старший уже сам работает. Дезертировав после Февраля с фронта, он сидел и тачал сапоги, а когда юнкера начали громить Кремль, надел праздничный костюм, чужие, только что сшитые на заказ хромовые сапоги, достал на Арбате у дружинников винтовку и с тех пор, как выражался он, "ударился навек в революцию".