"Я родом из детства",- говорил о себе А. де Сент-Экзюпери. А они родом из войны...

Вдруг настанет тишина,

Что-то вспомнят дети…

В 1947 году вы шла в свет поэма Агнии Барто "Звенигород" - о детском доме для детей, чьи родители погибли. Спустя 7 лет библиотекарь Карагандинского дома инвалидов прочитала "Звенигород" уборщице, Софье Ульяновне Гудевой, у которой восьмилетняя дочка Нина, так же, как дети в поэме, потерялась во время войны. Софья Ульяновна написала Агнии Львовне о своей беде. В том письме не было никаких просьб, только надежда, что, может быть, Нина жива и выросла в хорошем детском доме. Барто решила помочь Гудевой и обратилась в отдел розыска управления милиции. И Нина нашлась… Карагандинские журналисты, увлеченные историей семьи Гудевых, как сейчас говорят, "раскрутили" эту историю, появились заметки во многих газетах. Писательнице стали приходить письма со всех концов СССР. На радиостанции "Маяк" появилась передача "Найти человека", которую вела Агния Барто. Она сама предложила способ искать потерявшихся родителей по детским воспоминаниям, ведь для розыска через официальные органы требовались точные данные, а многие дети, которые в годы войны были обнаружены на вокзалах, в поездах и бомбоубежищах, не могли сообщить какие-либо данные о себе (год и день рождения им порой записывали наугад). Иногда "ключом" к успеху оказывались воспоминания о семейном походе за ягодами ("Мы встретили медведя, я побежала и потеряла туфельку") или о старшем брате, разводившем во дворе голубей.

Роберт Рождественский (год рождения - 1932)

	Бабий Яр : роман-документ [печатное издание] / А Кузнецов, Автор . - М. : Астрель : М. : Corpus, 2010. - 698, [1] с. Знаменитая книга Анатолия Кузнецова (год рождения - 1932), основанная на воспоминаниях детства автора, когда 12-летний Толя с киевской Куреневки стал свидетелем того, как в Бабьем Яру фашисты уничтожали тысячи евреев, украинцев, русских... Возможно, именно тогда, когда юный Толя со своим приятелем бродил по Бабьему Яру, различая среди отложений пепла останки человеческих костей, и определилась его судьба. Человек, однажды увидевший это, уже не может быть таким, как все. Впрочем, Кузнецов никогда и не был таким, как все. Он не был даже писателем в полном смысле этого слова. Его крест – быть свидетелем. Свидетелем не человеческого суда – Высшего. Анатолий Кузнецов слишком близко и слишком рано прикоснулся к правде. Первый вариант "Бабьего Яра" он написал в 14 лет в толстой самодельной тетради: "Этот роман я начинал писать в Киеве, в хате у матери. Но потом не смог продолжать и уехал: не мог спать... Этот кошмар преследовал меня, это был и не сон, и не явь, я вскакивал, слыша в ушах крик тысяч гибнущих людей". Журнальный вариант книги напечатали в 1966 году в "Юности". Еще одно свидетельство Кузнецова: "Тогда в СССР было еще свежо хрущевское "разоблачение культа личности Сталина", многим казалось, что начинается серьезная либерализация, опубликование "Одного дня Ивана Денисовича" А. Солженицына вселяло надежду, что, может, наконец, возможна настоящая литература". "Бабий Яр" издали отдельной книгой в 1967 г., но со значительными сокращениями, сделанными цензурой. В бытность СССР полный текст книг вышел в Англии - писатель вывез туда пленку, на которую сфотографировал рукопись. Умер он в эмиграции в возрасте 49 лет после второго инфаркта. Лишь в 1991 г. "Бабий Яр" вышел на родине автора в бесцензурном варианте. "Бабий Яр" - ужасающая в своих подробностях история Киева периода фашистской оккупации. Это рассказ о подлинных событиях, которые буквально по дням описывает оставшийся в городе мальчик, и его голос сливается с воспоминаниями узников концлагерей и свидетелей массовых расстрелов. Роман произвёл сильнейшее впечатление на современников, но и сегодня он читается с не менее яркими эмоциями. 29 сентября 2009 г. в Киеве был открыт памятник Анатолию Кузнецову, автору романа-документа "Бабий Яр", и лирическому герою романа – 12-летнему киевскому пацану Толе Кузнецову, и, конечно, памятник Явлению. Памятник трагедии. Молодой киевский скульптор Владимир Журавель сказал: -"Читая книгу Кузнецова, я понял, какой будет моя работа - подросток, одетый по моде 1940-х (в пальтишке, кепчонке, с котомкой на плече), читает на стене дома объявление оккупантов: "Всем жидам города Киева собраться на улице Мельникова возле кладбища 29 сентября 1941 года в 8 часов утра...". Рядом другая надпись: "Чтобы прошлое не повторилось, имей смелость посмотреть ему в глаза - вся правда в романе-документе Анатолия Кузнецова".
	Витька с Чапаевской улицы [печатное издание] : повесть / В. Ф. Козлов, Автор. - Л. : Детская литература, 1987. - 271 с. : ил ; В пер. В своей автобиографии Вильям Федорович Козлов (год рождения - 1928) написал: "Детства у меня не было. Война сразу сделала нас, мальчишек сорок первого года, взрослыми". Что значило тогда стать взрослым? Во-первых, пишет В. Козлов, "мы стали работать". Работать начинали тогда в одиннадцать, двенадцать, тринадцать лет. Для войны, для страны, рядом со взрослыми; работа без поблажек и скидок, почти всегда впроголодь. Во-вторых, преждевременная детская взрослость на войне означает, что ты, маленький человек десяти - двенадцати лет, - на виду у гибели. Ты вдруг оказываешься беззащитным лицом к лицу со смертью. Она охотится за тобой, прицеливается, кружит над головою, падает с неба, подстерегает из-за угла, может настигнуть в любой момент - бомбой, снарядом, пулей, голодом, вражеской неволей. "Самым сильным воспоминанием детства, - пишет В. Козлов, - была страшная война. Без жалости и пощады ко всему живому. Я испытал бомбежки, глядел смерти в глаза, видел убитых осколками мирных жителей поселка Куженкино, эти самые осколки свистели у моего уха, впивались в стены над головой". И в-третьих, военное детство - это безотцовщина в самом жестоком и мучительном виде. Ушел воевать и сложил голову родной отец В. Козлова. Воевал, был тяжело ранен и сочтен погибшим отчим. А это значит, что мальчишке двенадцати лет нужно было не просто работать и не только спасаться от гибели. Нужно было еще на каждом шагу решать такие вопросы, которые вставали лишь перед взрослыми мужчинами, отцами. Огромной тяжестью навалилась война на хрупкие, слабые плечи многих и многих подростков. Сила нашей литературы в том, что она, не боясь посмотреть этой тяжелой правде в глаза, рассказала о драмах и жестоких испытаниях военного детства. Как это ни странным сегодня покажется, но война была для этого поколения временем чтения - запойного, безудержного, самозабвенного. "Я уверен", - признается В. Козлов в автобиографии, - что только книги не дали мне пропасть в военные годы. В вещевом мешке, когда я мальчишкой разыскивал в тылу, за Уральским хребтом, свою мать, лежал у меня томик Вальтера Скотта "Айвенго". Мальчишка в тяжелые, страшные годы был прикрыт от душевных перегрузок войны хорошими книгами, был защищен от разрушительных стихий времени мужественным писательским словом. Можно сказать с уверенностью, что именно потрясения и переживания военных лет сделали В. Козлова писателем. Они стали главным событием не только его внешней биографии, но и внутренней жизни. Он был насыщен этими чувствами, навсегда запомнил краски, звуки и запахи войны. Никогда впоследствии ничего равного открывшейся ему в войну правде жизни и правде смерти, правде ненависти и правде милосердия, правде выбора и правде спасения у него как у писателя больше не было. И эта сложная правда стала ядром его лучших книг. "Витька с Чапаевской улицы" начинается в июне 1941. Мы знакомимся с компанией друзей - они играют в разбойников, разыгрывают соседей, ходят купаться, жуют ириски и влюбляются, А каникулы все тянутся, автор дает читателям познакомиться с ребятами поближе, и мы боимся за них. За всех, независимо от того, кто больше симпатичен лично вам. Что ждет умного и нескладного Колю? Королеву Аллу? Заводилу Гошку? А Витьку? Талантливого музыканта Солю Шепса? Жадноватого Сашку? Люсю? Много испытаний приготовила ребятам война. Много дорог придется им исходить, вынести такое, чего и врагу не пожелаешь. Ждут их горькие разлуки и удивительные встречи, подвиги и поражения. Непростые вопросы задаст им война. Что важнее: громкий подвиг или скромное выполнение рядовой задачи? Что лучше – знать страшную правду о родных или продолжать надеяться? Оправдывает ли голод воровство? Кто струсит, а кто возьмет на себя ответственность? Кто сохранит детскую фантазию, оптимизм и веру в добро? Важно держаться вместе, заботиться друг о друге. Важно оставаться людьми. Бояться можно, безрассудная храбрость – та же глупость. Но нельзя дрожать только за собственную шкуру, нельзя позволять страху парализовать волю, немыслимо превратить страх в подлость.
	Мальчики с бантиками [печатное издание] : повесть / В. С. Пикуль, Автор; В. Челак, худож. - НФ "Пушкинская библиотека " : М. : АСТ, 2005. - 365, [2] с. : ил. ; В пер. - (Внеклассное чтение). Вместе с матерью Валентин Саввич Пикуль (год рождения - 1928) пережил первую, самую страшную блокадную зиму, в Ленинграде. В 1942 году будущий писатель поступил в школу юнг, что находилась на Соловецких островах. А в 1943 году он уже служил на эсминце "Грозный", воевавшего в составе Северного флота. Наравне со взрослыми Валентин нёс изнурительные 12-часовые вахты, сутками не снимая коченеющего на морозе бушлата, участвуя в уничтожении германских подводных лодок, в отражении атак вражеских самолётов и сопровождая морские конвои союзников… В 1945 году ему исполнилось 17 лет, а он уже был настоящим ветераном, с рано поседевшей головой. После войны он занялся самообразованием, все свободное время проводил в ленинградских библиотеках и решил посвятить себя литературному творчеству. Его первый роман вышел в 1954 году, а спустя двадцать лет, в 1974 - автобиографическая повесть "Мальчики с бантиками" о жизни обитателей Соловецких островов в стенах Школы юнг, где автор выступает в роли главного героя под именем Савки Огурцова. Конечно, не я принес Родине Победу. Не я один приблизил ее волшебный день. Но я сделал что мог. В общем прекрасном Пиру Победы была маленькая капля и моего меду. Сейчас мне за сорок, и мне уже давно не снятся гулкие корабельные сны. Но до сих пор я иногда думаю о себе, как о юнге. Это высокое и почетное звание дает мне право быть вечно молодым. Юнгам флота не угрожает старость.
	Матросы Наркомпроса [печатное издание] : Роман в 2-х книгах / К.П. Голованов, Автор. - М. : Молодая гвардия, 1978. - 464 с. В 1940 г. юный ленинградец Кирилл Голованов (год рождения - 1925) вместе с такими же, как и он, увлеченными морем сверстниками, поступил в только что созданную Ленинградскую военно-морскую специальную школу,  формально подчиненную Наркомпросу РСФСР, поэтому среди преподавателей были и обычные учителя. Дальше выпускников ждали высшие военно-морские училища. Но началась война. Кирилл с товарищами рыл окопы на подступах к Ленинграду, патрулировал улицы осажденного города, но постепенно голод забирал силы. Когда Голованов, вывезенный вместе с уцелевшими "спецами" из блокадного Ленинграда на Большую землю в феврале 1942 г., был снят с эшелона с диагнозом дистрофии третьей степени - семнадцатилетний парень весил 25 с небольшим кг! Обычно с таким диагнозом не выживали. Но Голованов не просто выжил. Проведя три месяца в госпитале, он вернулся в спецшколу (переведенную к тому времени в сибирский городок Тару, стоящий на берегу Иртыша), за лето подготовился и сдал экзамены и поступил в высшее военно-морское училище. Он служил на северном и Тихоокеанском флотах, а после войны, став журналистом, начал писать прозу о том, что пережил сам и его однокашники - военные моряки. Роман "Матросы Наркомпроса" посвящен мальчишкам, воспитанникам ленинградской военно-морской спецшколы. Его первая, предвоенная часть "Игра всерьез", окрашена добрым юмором и знакомит нас с главными героями. Маленький некрасивый отличник Димка Майдан (в будущем реальный контр-адмирал Дмитрий Эрдман), серьезный и ответственный Раймонд Тырва, могучий Антон Донченко и "гогочка" Аркашка, пронырливый Генка Ковров и незадачливый Жорка Куржак. Они увлеченно учатся морскому делу, дружат, спорят, проказничают. Постепенно начинают вырисовываться их будущие характеры, а на прочность и преданность их проверят война и блокада, которым посвящена вторая часть книги - "Скидок не будет".
	Нагрудный знак "OST" [печатное издание] : Роман, повесть, рассказы / В.Н. Сёмин, Автор. - М. : Известия, 1978. - 623 с. : ил ; В пер. - (Б-ка "Дружбы народов"). "Нагрудный знак "OST" - вершина творчества ростовского писателя Виталия Сёмина (год рождения - 1927), произведение, посвященное трагической судьбе русских остарбайтеров в гитлеровской Германии. В основу романа легли воспоминания самого писателя, угнанного подростком на работы в Третий рейх. Автор признавался, как трудно - с "ожогами" и "вскриками" - писалась эта книга, как держало и не отпускало чувство долга перед товарищами по несчастью. Виталий Николаевич вовсе не был человеком борцовского, геройского склада. В "Нагрудном знаке" он со свойственной ему близостью к натуре нарисовал и свой характер. Мечтательный, воспитанный на гуманистической литературе подросток. Каждая встреча с жестокостью, подлостью, шкурничеством ошеломляет его и вызывает к работе такие силы души и ума, о существовании которых люди иной душевной структуры и не подозревают. В романе (как и в жизни) к общению с этим порывистым парнем никто не стремится: это невезучий чудак. У него как бы ослаблен приспособительный инстинкт: нет ни хитрости, ни осторожности, ни умения использовать другого в своих целях. При этой житейской слабости он предъявляет смешные моральные претензии. Доходяга, размыкавший свое убогое, но необходимое каторжное имущество, променявший пальто на папиросы, ловящийся на крючок к блатным, – он набивается на дружбу с самым смелым, пытается бежать из лагеря, участвует в самых рискованных предприятиях вместе с теми, кто пытается сопротивляться в условиях самой бесчеловечной механизированной каторги. В 1953 году его исключили с последнего курса пединститута за участие в "антисоветском" кружке. Выяснилось к тому же, что он скрыл свое пребывание в Германии – страшный грех по тем временам. Виталий уехал на строительство Куйбышевской ГЭС, учительствовал в далеком хуторе Ростовской области. Первые напечатанные рассказы стали появляться в конце пятидесятых, сначала в Ростове, потом в "Юности", в "Москве", "Советском писателе". В 1965 году "Новый мир" Твардовского опубликовал повесть "Семеро в одном доме". Однако на нее обрушилась критика, и это вылилось в семилетнее отстранение Сёмина от литературы. Но он не прекращал работать над своей главной книгой. И я вспомнил самое главное – себя маленького в том страшном и огромном мире. И вспомнил запахи так, как они тогда настигали меня, и страхи мои, и надежды, и мою потребность в защите, любви, которая голодом, страшным неудовлетворенным голодом терзала меня все эти три лагерных года. Роман о немецком лагере, о растленном фашистской идеологией народе вызывал, как тогда говорили, нежелательные аллюзии. Готовилось выдворение Солженицына. Дважды набор романа рассыпали. По счастливой случайности рукопись романа попала в руки человека, который имел не только влияние в литературном мире, но и мужество. В 1976 году в 4-5 номерах журнала "Дружба народов" роман был опубликован. Роман был высоко оценен и читателями, и критиками. Книга вышла и за рубежом: в Польше, Чехословакии, ГДР, ФРГ… Издательство "Бертелеманн" (Мюнхен) пригласило автора на встречу. Он поехал в Германию за три месяца до смерти, в 1978 году. Принимали его прекрасно, спросили, есть ли у него какие-либо особые желания. Желания были: поехать в Фельберт и Лангенберг. В Лангенберге он сам повел встретивших его отцов города по улицам к фабрике, где он когда-то работал, и они удивлялись памятливости бывшего номера 763. Он шел по тротуарам, по которым ему не разрешали ходить в 42-м, а гоняли по мостовой в деревянных поломанных, загребающих снег сабо. С ним были любезны, и он был вежлив и даже пожал на прощанье руку фабриканту – сыну того фабриканта, на которого он работал. А однажды ночью проснулся от рыданий во сне, оттого, что нахлынули на него давние воспоминания и нынешние мучительные вопросы, ответы на которые он искал, делая свое литературное дело. Роман "Нагрудный знак "ОСТ" не был окончен. Виталий Николаевич работал над очередным эпизодом, не дописал фразу, оторвался от машинки, вышел – и не вернулся более к ней. Он упал на дорожке парка в поселке Планерское в Крыму: разрыв сердца. Ему было 50 лет. Продолжение "Нагрудного знака "OST" – незавершенный роман Сёмина "Плотина" – вышел уже посмертно, в 1982-м.
	Последние свидетели : Соло для детского голоса [печатное издание] / С. А. Алексиевич, Автор. - Время, 2008. - 303, с ; В пер. - (Голоса утопии). "Последние свидетели" - коллекция воспоминаний о Великой Отечественной, рассказанных теми, кому в годы войны было 6-12 лет. Это вторая книга знаменитого художественно-документального цикла "Голоса Утопии" Светланы Алексиевич, в 2015 году получившей Нобелевскую премию по литературе "за многоголосное творчество - памятник страданию и мужеству в наше время". В "Последних свидетелях" - отражение общечеловеческой трагедии. Книга, важность которой определяется не географией и временем действия ее героев, но силой их переживаний. Как и в предыдущих работах Алексиевич, присутствие автора в “Последних свидетелях” носит неявный характер. Книга представляет собой череду фрагментов из интервью, связанных тематически и хронологически - от начала войны к Победе. Задавая определенную траекторию прочтения, каждое соло предваряет заголовок-цитата из самого интервью. Когда меня подлечили, мы с мамой насчитали у меня девять пулевых ран. Я училась считать: в одном плечике – две пули и в другом – две пули. Это будет четыре. В одной ножке две пули и в другой – две пули. Это будет уже восемь. И на шейке – ранка. Это будет уже девять. Кончилась война… В первый класс мама носила меня на руках…
	Я должна рассказать [печатное издание] : повести / М.Г. Рольникайте, Автор. - Л, : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1976. - 558 с. Мария Рольникайте родилась 21 июля 1927 года в Плунге, в Литве. В четырнадцать лет попала в Вильнюсское гетто. Там погибла её семья: мать, сестра и брат. В 1943-1945 годах была узницей концлагерей Штрасденгоф и Штуттгоф. В марте 1945 года Машу, умирающую, истощенную, как скелет, красноармейцы на руках вынесли из сарая: идти она не могла. После освобождения Мария вернулась в Вильнюс, окончила заочное отделение Литературного института им. Горького. С 1964 года жила и работала в Ленинграде, но каждый год приезжала в Вильнюс - навестить кладбище, где лежат близкие. Ее книга о гетто "Я должна рассказать", основанная на личных дневниках и воспоминаниях, первоначально была опубликована на литовском языке в 1963 году, а затем в авторском переводе был издана в СССР на идиш и русском. Переведена еще на 18 иностранных языков. В гетто приходилось писать на клочках бумаги, иногда на бумаге от цементных мешков, что-то учила наизусть и таким образом сохранила свои воспоминания. Повесть "Три встречи" рассказывает о растлении человеческих душ и моральной гибели, которые фашизм несет людям. "Привыкни к свету" - посвящена тем, кто в годы гитлеровского нашествия выстоял, не сломился, кто, рискуя жизнью, укрывал и спасал героиню повести. После освобождения Советской Армией медленно, нелегко она возвращается к жизни и свету. Антифашистская направленность повестей Марии Рольникайте связана с глубинной человечностью ее героев, чистотой, подлинностью и несомненностью тех человеческих ценностей, которые они защищают и отстаивают в смертельной схватке с фашизмом.

При составлении обзора использовались материалы:

Сайт "Лабиринт"

Ушакин С. "Осколки военной памяти: "Все, что осталось от такого ужаса?"

Акимов В. "Рядом с читателем (О Вильяме Козлове и его книгах)"

Кононыхин В. "За строкой "Нагрудного знака "Ост"