Мы в социальных сетях
Военные медики Великой Отечественной войны: бой без выстрелов
Как странно, - думал он, - существуют два совершенно разных мира.Один рожден из прочитанных героических романов, из услышанныхв детстве сказок, из музыки, ночных мечтаний. Этот мир чисти прекрасен. Второй мир - рядом с тобой. Этот мир суров и жесток.Он состоит из запахов карболки и бинтов, пропитанных кровью, стоновраненых, матерной ругани, из бомбежек, грязи и сухой подгоревшейконины. Как они, эти два мира, могут существовать рядом?"Е.Л. Баренбойм "Доктора флота"
Русская военная медицина стала ярким и уникальным, хотя и весьма лаконично отраженным предметом художественной отечественной литературы не только благодаря профессиональному и высоко духовному подвигу военных медиков, но и, возможно, той крепкой связи, которая возникла между литературой и врачеванием. Французский писатель Андре Моруа писал:"Оба они, врач и писатель, страстно интересуются людьми, оба они стараются разгадать то, что заслонено обманчивой внешностью. Оба забывают о себе и собственной жизни, всматриваясь в жизнь других".Антон Павлович Чехов, Викентий Викентьевич Вересаев и Артур Конан Дойл, Михаил Афанасьевич Булгаков и Уильям Сомерсет Моэм - вот лишь несколько самых громких имен "рыцарей пера и милосердия".Милосердие как образ национального мироощущения отражено в образах военных врачей и медсестер в литературных произведениях, посвященных Великой Отечественной войне.
"Санитарный поезд, опаленный и закопчённый, с выбитыми стеклами, возвращался в тыл. В хвосте его болтался обгоревший вагон. Зеленые фонари загорались перед поездом и другие поезда уступали ему дорогу".Сегодня этот, казалось бы, рядовой фрагмент текста из повести Веры Пановой "Спутники" звучит эпически. Стремительный образ поезда с красным крестом, проносящегося через охваченную войной страну, стал символом жизни, продолжающейся наперекор смерти. Повесть, написанная по горячим следам в 1946 году отразила личный опыт писательницы, совершившей несколько рейсов на военно-санитарном поезде. Вместо заказанной сухой брошюры о работе медиков, попав под обаяние – именно коллективное обаяние "спутников" – Панова создает настоящую жемчужину в короне военной прозы. Книга, проникнутая теплотой и мужеством, была удостоена Сталинской премии, несмотря на то, что биография Веры Федоровны была не самая благонадёжная - дочь купца, жена "врага народа", два года пребывания на оккупированной территории.
Родители замечательного русского советского прозаика, драматурга и киносценариста Юрия Германа прошли дороги Первой мировой и Гражданской войн. Отец, Павел Николаевич, дослужился до штабс-капитана, мать, Надежда Константиновна, дочь генерала, ушла на фронт вслед за мужем сестрой милосердия, повторив судьбу Елены Стаховой, героини романа И.С. Тургенева "Накануне".Юрий Павлович Герман во время Великой Отечественной войны служил на Северном флоте и в Беломорской флотилии в качестве военного корреспондента ТАСС и Совинформбюро. Увиденное вдохновило его на создание повести "Далеко на Севере" с посвящением "врачам, сестрам, санитарам Карельского фронта". Повесть написана в форме девического дневника Наташи Говоровой – сначала санитарки, а затем медицинской сестры. На фронте она знакомится с операционной сестрой Анной Марковной, работавшей до войны со знаменитыми хирургами: 
Джанелидзе, Петровым, Грековым, Гирголавом. Самобытные черты Анны Марковны, так же как и характер Анжелики Августовны из повести "Подполковник медицинской службы" позволили Ю. Герману создать незабываемый, героический – без ложной патетики – и теперь уже коллективный образ военного медика периода Великой Отечественной. С "Подполковником..." писателю пришлось пережить немало неприятных минут. Напечатать в 1949 году, в разгар кампании по "Делу врачей" книгу о докторе по фамилии Левин... Первые главы повести, напечатанные в ленинградском журнале "Звезда" вызвали шквал критики. Герману пришлось оправдываться:"Душевное самокопание ущербного героя, сложность его отношения к людям - всё это вместе взятое создало неверную картину жизни госпиталя гарнизона. Осознав эти ошибки, я не считаю возможным печатать продолжение повести в журнале "Звезда", так как она нуждается в коренной переработке с первой главы до последней".Издать повесть отдельной книгой удалось только в 1956 году. Она положила начало циклу произведений о врачах в годы Отечественной войны - трилогии "Дело, которому ты служишь". Прообразом главного героя, Владимира Устименко, стал полковник Борис Григорьевич Стучинский, старший хирург Мурманской оперативной группировки и армейский хирург 32 армии.Кинорежиссер, постановщик фильмов по сценариям Юрия Германа Иосиф Хейфиц как-то спросил Юрия Павловича:"Не надоело ли вам писать о врачах?" Он ответил: "Нет. Потому что в людях этой профессии наиболее ощутима, эмоционально ясна гуманистическая цель борьбы за человеческую жизнь, за полноценность человеческой натуры, за будущее дело, которому мы служим".
Роман Антонины Дмитриевны Коптяевой "Дружба" является второй частью трилогии, объединенной общим героем - врачом-нейрохирургом Иваном Ивановичем Аржановым. Писательница изучила огромный документальный материал, специальную литературу, провела много часов, наблюдая за операциями. Роман "Дружба" рассказывает о героической работе советских хирургов в период Сталинградской битвы.В 1967 году вышла книга "И снова в бой". Ее автор, Вильям Ефимович Гиллер, полковник медицинской службы, рассказал о трудном и опасном пути фронтового сортировочного эвакогоспиталя (СЭГ № 20), от разбомбленной Вязьмы сорок первого года до Дня Победы в Кёнигсберге в сорок пятом. Вот как заканчивается книга:"В ночь на восьмое мая мы проснулись от оглушительной пальбы. В один миг огромный двор наполнился полуодетыми людьми. Здесь были и раненые и сотрудники госпиталя. Это был салют Победы! Гитлеровская Германия капитулировала!..Ещё днём раньше никто из нас не мог сказать, останется ли он жив. Теперь впереди у каждого была долгая и, как всем нам казалось, счастливая жизнь.
Словно прослышав о празднике, весна решила порадовать нас. Наступили изумительные солнечные дни, полные неизъяснимой прелести и пьянящей тишины. По вечерам из распахнутых окон палат и служебных помещений лился яркий электрический свет.Непривычно безлюдно было у широко раскрытых дверей приёмно-сортировочных отделений. Ни длинной вереницы санитарных машин, ни ходячих раненых, нетерпеливо дожидающихся своей очереди в душевую и ванную комнату. Не бродят по двору в кромешной тьме сёстры с фонариками и санитары с носилками, нет переполненных до отказа приёмных залов.Госпиталь продолжал работать, но уже перейдя на давно забытый мирный график - на восьми-, а затем и шестичасовой рабочий день. Теперь уже не было нужды по шестнадцать часов простаивать в перевязочных и операционных или, едва задремав, вскакивать по авралу.Вдруг объявилось много больных. И каких только среди них не было страдальцев! И язвенники, и гипертоники, и астматики, и страдающие болезнью печени, и внезапно скрюченные злым радикулитом... Казалось непостижимым: как могли эти действительно больные люди переносить тяготы военной жизни, мокнуть под дождём, мёрзнуть в окопах, подолгу не спать на боевом марше, питаться всухомятку? Как удавалось им всё это время преодолевать свои старые и нажитые на войне болезни?И вот, наконец, наступил день, когда впервые за все эти годы в госпиталь не поступил ни один раненый. Опустели хирургические, опустели операционные. Только эвакуационное отделение продолжало жить напряжённой жизнью, непрерывно эвакуируя раненых в глубь страны".
Николай Михайлович Амосов - врач с мировым именем, известный своими операциями на сердце и уникальными методами продления жизни. Во время Великой Отечественной войны майор медицинской службы Амосов служил заведующим хирургическим отделением передвижного полевого госпиталя № 2266 ("ППГ-2266 на конной тяге") 48-й армии, через который прошло более 40000 раненых, провёл около 4000 операций. Госпиталь предназначался для работы в полевых условиях, был рассчитан на 200 раненых. Общий штат – 80 человек, врачей – пять. Плюс 22 лошади. В невероятно трудных условиях врачи спасали раненых в битвах под Москвой и Сталинградом, на Украине, в Венгрии, в Германии, участвовали в войне с Японией. В своей книге "Полевой госпиталь: записки военного хирурга" Н.М. Амосов показывает войну так, как она виделась глазами врачей. Страдания, мужество, грязь и кровь, изматывающая работа с утра до поздней ночи; трагические, а иногда комические стороны войны представлены неразрывно, как это и было в действительности.
В 1985 году в рижском издательстве "Лиесма" вышла книга Евсея Львовича Баренбойма "Доктора флота". Автобиографический роман участника Великой Отечественной войны рассказывает о курсантах Военно-морской медицинской академии. Их юность неотделима от тяжких для страны событий - война, блокада Ленинграда, эвакуация, фронт. В эти суровые годы молодые люди взрослеют, мужают, любят, постигают свою профессию:"С фронта вернулось в Академию только тридцать шесть человек. Еще двадцать приехали позднее, они были приняты на младшие курсы. После окончания войны стало известно, что из двухсот курсантов, посланных на Сталинградский фронт, шестьдесят два были убиты и тяжело ранены. С остальными потеряли связь. В огромной многомиллионной армии, растянувшейся от Баренцева до Черного моря, затеряться было легче, чем игле в стоге сена".В предисловии Евсей Львович пишет:"Во время морских боев доктор оперирует. Пятнадцать-двадцать минут артиллерийской дуэли или короткий налет торпедоносцев врага - и все прилегающие к операционной коридоры забиты ранеными. Мощные вентиляторы не в силах выгнать наружу сладковатый запах крови. Он оперирует до изнеможения, до потери сознания, не зная, что происходит там, наверху, в чью сторону склоняется удача. И если корабль идет ко дну, он, врач, чаще всего, не успевая вынести своих раненых, гибнет вместе с ними…"
Известный писатель Степан Павлович Злобин начал войну в "писательской роте" Краснопресненской дивизии народного ополчения города Москвы. Вскоре его переводят в 24-ю армию для работы корреспондентом дивизионной газеты. В октябре 1941 под Вязьмой, раненый и оглохший от контузии Злобин попал в плен. В лазарете Минского лагеря он становится санитаром в бараке для больных сыпным тифом. Попытка побега, лагерь в Германии, подпольная борьба, освобождение в январе 1945 года. Снова работа в "дивизионке", Берлин, Победа.Степан Павлович очень хотел рассказать о горьком пути советских пленных - это был его долг перед товарищами, чья судьба сложилась трагически: клеймо предателя, проверки и допросы с пристрастием, безработица, ссылки, лагеря. В 1947 году рукопись повести "Восставшие мертвецы" была готова, автор передал ее в журнал "Новый мир", редакцию которого возглавлял тогда Константин Симонов. Однако время было неподходящее, рукопись конфисковали. На судьбе писателя это событие никак не отразилось, Злобин даже получил Сталинскую премию в 1952 году за роман "Степан Разин". Когда "отец народов" умер, Злобину вернули рукопись, однако переработанный и дополненный вариант повести, двухтомная эпопея "Пропавшие без вести", вышла лишь в 1962 году (книга переиздавалась всего один раз в 1964 г. и давно уже стала библиографической редкостью). Многие страницы посвящены работе военных медиков на фронте (линия Михаила Варакина) и в плену (линия военфельдшера Лидии Романюк).
Жарким августовским днем 1965 год на тихой улице Гайдара в Кисловодске можно было заметить оживление. К дому главного врача санатория им. С. Шаумяна Александра Дмитриевича Беценко подъезжали машины, толпились люди. Это была первая за 20 лет послевоенная встреча бывших узников немецкого шталага № 326. Среди них были: врач из осетинского города Ардон Алексей Мусаевич Дзитоев, пенсионеры из Ростова, Красного Луча и Пятигорска Виталий Иванович Каптелинин, Емельян Андреевич Авдеев, Василий Андреевич Сайко, сам хозяин дома и Иван Гаврилович Алексеев. О нем ставропольский журналист Геннадий Фатеев написал книгу "Доктор Алексеев" с посвящением "Людям, родившимся после Второй мировой войны".Иван Гаврилович, военврач 3 ранга, попал в плен осенью 1941 года под Киевом. Прошел через ад фашистских лагерей в Дарнице, Житомире, Германии. В Дарницком лагере комендант лагеря предложил ему занять в медсанчасти должность старшего врача. После мучительных колебаний Алексеев согласился. Мог, конечно, и отказаться, тогда бы погиб. Как и тысячи таких же пленных, сгинув в безвестной общей могиле. А раз остался жить, значит, должен помочь выжить другим. Только каждому не объяснишь этого, все равно найдется тот, кто заподозрит в измене, посмотрит косо, будет презирать и ненавидеть…
В начале января 1942 года лагерный лазарет был переведен в шталаг № 358, находившийся в пригороде Житомира - Богунии. Тройной ряд колючей проволоки, ток высокого напряжения, пулеметы на караульных вышках, за малейшую провинность - расстрел. Но это не испугало многих узников, и в лагере возникла подпольная группа. Возглавил патриотов Иван Алексеев. Спасал жизни пленных не только на операционном столе. Выбирал к себе в помощники тех, кому грозила опасность, - уцелевших коммунистов, евреев, комиссаров.Из книге Арона Шнеера "Плен":"Евреев порой скрывали целыми группами. В 3-х корпусах лагерного лазарета Богуния в Житомире почти год, до первой половины 1942 г., скрывались несколько десятков евреев. Главврачом этого госпиталя был Иван Гаврилович Алексеев. О том, каким самоотверженным человеком был Алексеев, свидетельствует уже упомянутый О.П. Шляховецкий. Мало того, что по совету Алексеева он из караима превратился в татарина, именно Алексеев договорился с военнопленным-татарином Ибрагимом Латифовым о том, чтобы тот занялся с Шляховецким изучением татарского языка".Вспоминает узник Житомирского лагеря Константин Абрамович Рутштейн:"Главным врачом лазарета был военврач Иван Гаврилович Алексеев, который прятал евреев среди раненых, сознательно шел на смертельный риск, но никого из евреев немцам не выдавал. Немцы боялись заходить в лазарет из-за страха подхватить вшей или хуже того заразиться инфекцией во время эпидемий, но все равно они регулярно приходили в госпиталь только с одной определенной целью, выявить евреев среди раненых военнопленных, и отправить их на расстрел... После войны нашел доктора Алексеева. Иван Гаврилович работал заведующим хирургическим отделением военного госпиталя в Ставропольском крае. Мы стали переписываться, а потом я собрался поехать к нему лично, но тут получаю письмо от детей моего спасителя, в котором они сообщили, что Иван Гаврилович скоропостижно скончался. Уже здесь в Израиле, я добился, чтобы Ивану Гавриловичу Алексееву присвоили звание "Праведника Мира".Вершиной мужества заключенных стала организация подкопа. Семидесятиметровый подземный лаз истощенные и изможденные люди, как кроты, рыли три месяца - из лазарета под лагерными зданиями. Однако побег сорвался - немцы обнаружили подкоп. Попытка побега стала известна генералу, начальнику Житомирского гарнизона. Генерал осмотрел туннель, наорал на коменданта лагеря, обозвав дураком и разиней, под носом у которого "пленные построили настоящий метрополитен". А пытавшихся бежать лагерников пощадил:"Мой Бог! Люди, сделавшие это, совершили подвиг. Я был бы счастлив командовать такими солдатами".Алексеева и его друзей отправили в Германию. Там им пришлось расстаться. Алексеева оставили старшим врачом хирургического барака в 326 распределительном шталаге неподалеку от Белефельда. Пленный военврач Станислав Адольфович Кшановский (его воспоминания "Рядом со смертью" были напечатаны в 2011 г.) пишет об Иване Гавриловиче:"Организатором, по сути – главным в санитарном пункте (лагерном лазарете) был врач-хирург Алексеев Иван Гаврилович, высоко эрудированный специалист в области хирургии, хороший организатор и бесстрашный патриот. Трудно поверить, но в условиях жесточайшего лагерного режима Иван Гаврилович делал все так, как считал нужным для облегчения страданий пленных. Через своих помощников он активно выискивал среди нас наиболее истощенных, с разными ранениями и болезнями. Он сумел доказать коменданту лагеря необходимость создания изолятора, где-то доставал перевязочный материал, сам оказывал посильную хирургическую помощь. Он нашел особый подход к охране лагеря, которая не вмешивалась в порядки санитарного пункта, состав которого не привлекался к уборкам территории и к другим хозработам. Но, главное – он осторожно, но активно выискивал надежных людей среди командиров, политработников, евреев и прятал их в изоляторе с диагнозом "открытая форма туберкулеза", а затем переправлял их в более надежное место – туберкулезный изолятор в Штаумюле. С первого взгляда Иван Гаврилович внушал глубокое уважение. Природа наделила его хорошо сложенной фигурой, глаза излучали тепло и улыбку. Говорят, по внешнему облику можно нередко безошибочно разгадать профессию человека, так было и с Алексеевым...
Ивану Гавриловичу удалось со временем установить связь с немецким антифашистским подпольем. Лучших и проверенных из числа пленных лагеря он через рабочие команды посылал на связь с подпольщиками, а затем ему удавалось формировать из них небольшие группки людей, которые переправлялись в районы сопротивления".14 апреля 1945 года американский танк выбил центральные ворота шталага. Все, кого столько лет отделяла от мира колючая проволока, были свободны.За двадцать послевоенных лет Иван Гаврилович Алексеев спас не одну человеческую жизнь. Он работал врачом в селе Дмитриевском, в спецшколе-интернате для детей, перенесших полиомиелит, в селе Красногвардейском. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР ему было присвоено почетное звание Заслуженного врача РСФСР. В 1965 году за патриотическую деятельность в годы войны доктор Алексеев был награжден орденом Отечественной войны I степени.
"Бой без выстрелов" (с подзаголовком "Быль военных лет") - так называлась вышедшая в 1968 году в московском издательстве Министерства обороны СССР книга ставропольского журналиста, главного редактора газеты "Кавказская здравница" Леонида Ивановича Бехтерева, посвященная малоизвестному в те годы подвигу врачей и жителей Кисловодска во время немецкой оккупации. На протяжении пяти месяцев они делали все, чтобы спасти не успевших эвакуироваться раненых советских бойцов и командиров. Взяться за эту сложную тему журналиста подвигло письмо в редакцию инвалида Великой Отечественной Виктора Колесникова с просьбой рассказать о забытых героях. Чтобы воссоздать картину двадцатилетней давности, Бехтерев обратился к архивам, но многие документы оказались засекречены. Восстановить события помогли работники и пациенты подпольных госпиталей, местные жители, очевидцы и участники тех событий. Это действительно был настоящий бой, хотя и без выстрелов, - сражение за жизни раненых советских солдат и офицеров Красной армии. Бой, не имеющий аналогов, требующий от его безоружных участников беспримерного мужества, самопожертвования, изобретательности.Девятого августа 1942 года в Кисловодск вернулось два состава с 1400 ранеными - путь к отступлению был отрезан стремительно наступавшими немецкими войсками. Часть бойцов и командиров разобрали местные жители. Встал вопрос, где и как разместить остальных, в основном тяжелораненых, лечение которых требовало срочного хирургического вмешательства. Для этих целей определен был соседний с вокзалом санаторий им. Н.А. Семашко, в котором до недавнего времени размещались эвакогоспитали № 2041 и № 2042. На базе санатория, получившего название больницы № 1, был создан комитет Красного Креста по организации помощи раненым, который возглавил военврач 2-го ранга Федор Пантелеймонович Ковтун. Замом его выбрали врача С.А. Саркисяна, секретарем - М.Е. Гонтарева, заведующим отделением - Л.Н. Немсадзе, завхозом - И.Д. Уткина, комендантом - Д.П. Кобзарёва. По сути, была предпринята попытка действовать под эгидой Международного Красного Креста в соответствии с Гаагской конвенцией о военнопленных. Над крышей больницы была поднята простынь с большим красным крестом, нарукавные повязки с красными крестами обязали носить всех без исключения сотрудников.
Большая партия раненых прибыла в город из госпиталей Микоян-Шахара (ныне Карачаевск) и Черкесска. Вернулись красноармейцы, эвакуированные накануне без сопровождения врачей пешим порядком в Нальчик. На следующий день, 10 августа, в город прибыл еще один эшелон с 650 тяжелоранеными из Пятигорска. Их распределили между больницей № 1, санаторием им. Сталина (эвакогоспиталь № 2044), получившим название больницы № 2 и также действовавшим под флагом Красного Креста, и пригородной больницей. По разным данным накануне оккупации в Кисловодске находилось от 1000 до 5600 раненых. В критическом положении оказались те красноармейцы, кого пытались, но не смогли эвакуировать по железной дороге, - с проникающими ранениями черепа, грудной и брюшной полости, переломами бедер, повреждениями позвоночника. Все они нуждались в неотложной операции, тщательном уходе и круглосуточном врачебном наблюдении. Продолжая заниматься организацией деятельности больниц, по шестнадцать часов не покидали операционных Е.Ф. Крамаренко, Т.Е. Гнилорыбов, С.А. Саркисян, Л.Н. Немсадзе, П.А. Останков.
Много смертельно опасных ситуаций пришлось пережить медицинскому персоналу в оккупированном немцами Кисловодске, о многих можно прочесть в "Бое без выстрелов". Однако участники событий описаны в книге под вымышленными именами и фамилиями. Так, военврач 2 ранга Ф.П. Ковтун стал Ковшовым, который остался в с ранеными не просто так, а по приказу командира партизанского отряда. О послевоенной судьбе героев в книге Л.И. Бехтерова ничего не сказано, а, между тем, у некоторых она сложилась трагично.О том, что случилось после освобождения Кисловодска, писал на имя зампредседателя Совета Народных Комиссаров СССР Р. Землячки в июне 1943 года старший судебный психиатр Ленинграда М. Гонтарев, все пять месяцев оккупации находившийся в Кисловодске, оказывая помощь раненым красноармейцам:"…лица, которые должны нести ответственность за свою трусость, неумение в нужный момент сохранить присутствие духа и организовать эвакуацию (а они это могли сделать, ибо город четыре дня был в безвластии!) раненых, стараются нейтрализовать окраску этого факта, давая поведению людей, исправивших их ошибки, порочащую рекомендацию.В своем желании выгородить себя эти люди вначале выдвинули формулу: "Организация "Красного Креста", оказавшая помощь раненым, была профашистской".Но когда доказать это не удалось, ибо много сотен живых свидетелей, раненых, оставшихся в Кисловодске, в большинстве своем вернувшихся в ряды Красной армии, доказали обратное, была выдвинута другая формула: "Благодаря организации "Красный Крест" фашисты могли и использовали ее для своих целей…"Возмущение людей сыграло свою роль. В 1944 году участник обороны Кавказа Илья Васильевич Гуров возглавил комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Ставропольскому краю. Комиссия подготовила отчет "О фактах преступного отношения некоторых начальников и комиссаров госпиталей, эвакопунктов и директоров курортов Наркомздрава СССР к проведению эвакуации раненых бойцов и командиров Красной армии", в основу которого легли опросы 150 медиков, не по своей вине оказавшихся в оккупации.Ф.П. Ковтун подробно описал работу организации Красного Креста - историю борьбы за жизни тысяч раненых советских воинов. А первый секретарь Кисловодского горкома партии Г.М. Колтунов-Давыдов рассказал сказочную историю: он утверждал, что 13 августа 1942 года партизанский отряд имени Лермонтова, которым он якобы командовал, "стремительным налетом" занял Кисловодск, приступив к эвакуации раненых. Часть была отправлена в тыл по горной дороге, часть на подводах и машинах. К полудню 14 августа, пишет Давыдов, в городе оставалось не более 200 раненых.В своем отчете Илья Васильевич Гуров требовал снять с должности ряд начальников и комиссаров госпиталей, главврачей, директоров курортных управлений. Выводы свыше действительно последовали. Однако тех, кто был арестован в 1943 г. за то, что не сбежал с начальниками, а остался с ранеными, это не спасло. В их числе были Ф.П. Ковтун, И.Д. Уткин, Д.П. Кобзарёв. Их освободили и реабилитировали после смерти Сталина.И... четырех человек по ходатайству Кисловодского горкома Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР удостоил почетных грамот "За оказание помощи раненым и больным советским воинам в Кисловодске в 1942 году".
Русская военная медицина стала ярким и уникальным, хотя и весьма лаконично отраженным предметом художественной отечественной литературы не только благодаря профессиональному и высоко духовному подвигу военных медиков, но и, возможно, той возвышенной легенде, героинями которой и авторами стали русские женщины самых разных сословий и званий. Сестры милосердия – герои и авторы этой документальной и художественной человеческой и медицинской легенды. Одна из них – Елена Стахова, героиня романа И.С. Тургенева «Накануне», заложила героические основы женского литературного характера, отправившись за мужем-болгарином на антитурецкую войну в Болгарию в качестве сестры милосердия.
 |
Решаем вместе
Есть вопрос?
Напишите нам
